Карельские петроглифы Александра Линевского
Выдающийся русский учёный-этнограф, историк и писатель, автор в том числе знаменитых «Петроглифов Карелии», Александр Михайлович Линевский вовсе не был, как говорится, местным, карельским. По происхождению и образованию он классический представитель петербургской интеллигенции. Более того, его родители были из дворянского сословия.
Александр Линевский родился в 1902 году в семье крупного инженера железных дорог. В 10 лет был определён в одно из самых привилегированных учебных заведений столицы — Императорское училище правоведения. Однако в 1917 году его обучение было прервано Октябрьской революцией, которую юноша встречает восторженно. В Петрограде наступают голодные времена, и на семейном совете принимается решение отправить Александра к тетке в Великий Устюг, где положение было много лучше. Правда, вскоре тот ненадолго возвращается в Петроград, — чтобы сдать все экзамены сразу за два года и получить диплом. Осенью 1918 года повсеместно создавались новые советские губернские учреждения, и тетушке удаётся пристроить племянника в одно из них — на место регистратора подотдела текущей земельной политики губземотдела. Никаких особых дел на этой должности нет, и новоявленный госслужащий поступает на вечерние курсы лесоустройства, организованные С. Г. Натом. Замечательный знаток Севера России и его лесов, основатель Печоро-Илычского заповедника, Станислав Генрихович Нат был тонким ценителем красоты природы. Линевский считал его своим учителем и наставником и всегда с благодарностью вспоминал, как по-отцовски тот развивал в нём, горожанине, понимание красоты северной природы. По службе, а больше по непреодолимому желанию, будущий учёный-этнограф много разъезжает по глубинке Беломорья, всё больше влюбляясь в этот край.
В 1923 году Линевский приезжает в Петроград с твёрдым намерением поступить на этнографический факультет Географического института (позже географический факультет Ленинградского государственного университета). В городе царит уже совсем другая жизнь. «Облик преуспевающего нэпмана и его окружение вызывали у меня озлобление, и оно лишь усилило решение обязательно вернуться на раздолье Северного Подвинья. Мне захотелось быть одновременно сельским учителем и научным исследователем», — вспоминал позднее Александр Линевский. Однако поступление в вуз было делом непростым. Абитуриенты делились на девять групп: в первую попадали члены партии, в последнюю — советские служащие из числа беспартийных, и среди них Линевский. Диплом училища правоведения не принимался во внимание приёмной комиссией, напротив, несколько настораживал приёмную комиссию. Однако с предпоследнего места девятой группы ему всё же удаётся поступить в вуз. Учится он с огромным удовольствием, преподаватели его очень хвалят. Правда, этот по-своему счастливый, хоть и голодный, период омрачают постоянные проверки из разнообразных комиссий, ведь по всем параметрам Линевский является классическим, как тогда говорили, «чуждым элементом».
Лето 1926 года для студента-третьекурсника становится настоящим чудом: в составе студенческой этнографической экспедиции он отправляется в Карелию! И за три месяца обходит весь Паданский уезд, в результате — десятки исписанных тетрадей, «лёгших в основу будущих записей по верованиям, обычному праву и событиям в годы Гражданской войны на Севере». Однако главное открытие ждёт его впереди — на Юго-Западном Прибеломорье.
Историю эту можно рассказывать как детектив, но если в двух словах, то основное — это обнаружение петроглифов на острове Шойрукшин реки Выг. Вот как вспоминает это событие сам Линевский: «Стиснутая скалами река мчится справа бурным порогом, а слева образует неширокий водопад. Вблизи порога Шойрукша блестела на солнце глянцевая скала багрового, как бы “мясного” цвета, очень густо покрытая рисунками. Главная композиция состояла из горбатого мужчины и ведущих к нему следов человеческих ног, какихто рыб, водной дичи, оленей, лосей, медведей, нечто вроде морских звезд и ряда иных изображений. ˂...˃ Так выявилась для науки скала “Бесовы Следки” с тремястами петроглифами многотысячелетней давности. Так и наступил мой непредвиденный “звёздный час”, когда судьба круто перевела меня — и отдала во власть древностям Беломорья». И наконец, признаётся: «Эта находка навсегда прикрепила меня к Карельскому Поморью. Она определила и необходимые для расшифровки дисциплины — археологию, историю, этнографию, а также фольклор северных племён».
Открытие молодого учёного привлекло внимание крупнейших историков и археологов — Л. Я. Штернберга, А. Я. Брюсова и патриарха отечественной археологии, главу её московской школы — В. А. Городцова. Разумеется, петроглифы Бесовых Следков стали темой дипломной работы Александра Линевского, которую он с блеском защитил.
Период этот в жизни Линевского можно считать счастливым, по его собственному признанию, ещё и потому, что во многих популярных журналах того времени, таких как «Вокруг света», «Мир приключений», «Советское строительство», «Охотник», «Карело-Мурманский край», «Всемирный следопыт», выходят его рассказы. Впрочем, позже он отречётся от этих «писаний» из-за их низкого литературного качества, но в то время полученные за них гонорары позволяли весьма прилично существовать.
Весной 1929 года перспективный учёный Александр Линевский неожиданно для многих покидает Ленинград, приняв предложение бывшего однокурсника, коллеги по знаменательной экспедиции — С. А. Макарьева, только что назначенного заведующим Карельским государственным краеведческим музеем, занять должность учёного секретаря бюро краеведения. Переступив порог музея, он был удивлён: всю коллекцию, по сути, составляли разнообразные предметы, собранные в Олонецкой губернии во второй половине XIX века. Друзья дружно взялись за дело — и уже к 1930 году была проведена реэкспозиция исторического отдела, создана выставка наскальных рисунков, появилась экспозиция с чучелами зверей из региона. Главной же заботой организаторов стало создание в Карелии краеведения, и им многое удалось сделать на этом поприще.
В конце 1930 года Линевский решает уйти из музея, где, как ему кажется, он уже исчерпал себя. К тому же произошли перемены и в личной жизни — женитьба на Н. Н. Гуриной (ставшей позднее известным археологом). Они решили сменить место жительства и в январе 1931 года вместе отправились в Кандалакшу, где взялись за создание районного музея. Линевский получает крупное задание от Наркомпроса — составить «краеведческую хрестоматию». Он работает не покладая рук в библиотеках Ленинграда и Петрозаводска, копается в архивах, много пишет, итогом становится рукопись объёмом в 2,5 тысячи страниц «большой познавательной ценности». К сожалению, её постигла печальная судьба: рукопись разделили на три части и отослали на отзывы в Москву и Ленинград, после чего следы её затерялись. К тому же Наркомат просвещения заметно остыл к теме краеведения и прекратил финансирование. Между тем Александр Михайлович занял штатную должность научного сотрудника республиканского архива, что позволило ему объехать Поморье от Кандалакши до Нюхчи, а также все Заонежье. По свидетельству его биографа Юрия Савватеева, в то время его внимание привлекли церковные архивы, прежде всего в «беспризорных церквах», каких тогда появилось немало. Священники охотно передавали свои архивы в надежде, что они будут сохранены.
В сферу обязанностей архивиста того времени входило также выявление документов по темам «Гражданская война» и «Советское строительство», причём не только различных постановлений, но и свидетельств очевидцев событий. Материал накапливался колоссальный. Собственно, многие из воспоминаний и легли в основу его знаменитой эпопеи «Беломорье».
Неожиданно Линевскому пришлось оставить архив: очередной комиссии, прибывшей с проверкой из Москвы, не понравился «дворянский гонор» сотрудника. Благо старый друг Степан Макарьев (в то уже время два года как директор Карельского научно-исследовательского института) оформляет его в постоянный штат института. И вновь Линевский обращается к «навсегда привязавшим» его к Карелии петроглифам. Результатом экспедиций и исследований становится монография «Петроглифы Карелии» (1939). А в 1944 году А. М. Линевский получает учёную степень кандидата исторических наук.
С 1934 по 1955 год Линевский — сотрудник Института языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР, и этот период в его жизни отмечен не только напряжённой научной работой, но и плодотворным литературным творчеством. В 1930-х годах уже достаточно известный как писатель, он отказывается от беллетристики, ломает «приключенческую» манеру письма. Более того, переписывает своё главное произведение — «Листы каменной книги». В 1938 году издаётся вторая редакция этой книги, объём которой увеличился до 6 авторских листов (около 150 печатных страниц). Об этом произведении стоит сказать особо. Впервые эта научно-фантастическая повесть была опубликована в 1930 году в журнале «Всемирный следопыт». Кроме археологических и этнографических материалов, автор использовал свои расшифровки наскальных рисунков, найденных на побережье Белого моря и Онежского озера. В 1952 году Линевский вновь возвращается к своему произведению и дописывает его до 12 авторских листов (около 280 страниц). Книга была переведена на несколько иностранных языков, её общий тираж составил около миллиона экземпляров. В конце 1930-х выходят в свет ещё две книги — «Доктор Подобин» (1937) и «Как это было» (1939). В начале Великой Отечественной войны учёный эвакуировался с институтом вначале в Сыктывкар, затем Беломорск. Свою жизнь в эти годы А. М. Линевский оценивал как относительно благополучную: «Всегда под крышей, всегда имел кусок хлеба, хоть и скудный, но всё же получал его каждый день».
По возвращении в освобождённый Петрозаводск Линевский сначала работает и даже живёт в музее: считает своим долгом помочь с восстановлением разрушенной экспозиции и подготовкой первой выставки «Карело-финские партизаны». Затем, уже как сотрудник Института языка, литературы и истории, в 1947–1949 годах ведёт раскопки 170 курганов X–XII веков на берегах реки Оять в Ленинградской области, читает лекции в Карело-Финском университете.
В 1955 году Александр Михайлович Линевский ушёл из института, чтобы полностью посвятить себя литературному труду. Ещё в 1951 году он приступил к написанию большой книги о дореволюционной жизни поморских рыбаков, о Гражданской войне в Карельском Поморье, о становлении в регионе советской власти. И в 1964 году ныне знаменитая эпопея «Беломорье» в составе четырёх книг — «Поморье», «Лёд тронулся», «Бушует Беломорье» и «Испытания» — наконец опубликована. Эта книга, которую можно назвать художественным осмыслением сложного периода в жизни народа, основанная на подлинных воспоминаниях очевидцев, издана общим тиражом 700 тысяч экземпляров и полностью разошлась.
Мало кто знал, что этого крепкого на вид человека, полного жизненных сил и творческих планов, мучило скрытое психическое заболевание. Однако с возрастом болезнь стала проявляться всё очевиднее, и в 1980 году Линевский был помещён в психиатрическую больницу, где он и скончался в феврале 1985 года. Александр Михайлович Линевский похоронен на известном в Петрозаводске Сулажгорском кладбище.
Нужно сказать, что многолетняя научная деятельность учёного, его «простые» комментарии и «наивно-рационалистическое толкование символических знаков» всегда порождали полярные мнения у археологов, доказывая необходимость более расширенной и углублённой аргументации в дискуссии. Периодически возникающие и в наше время споры о методике и положениях, предложенных А. М. Линевским почти сто лет тому назад, можно рассматривать как дань уважения к мэтру, чьи идеи не потеряли актуальности даже по прошествии столетия. А его знаменитая захватывающая «научно-фантастическая повесть для юношества» о хитром Льёке и петроглифах Карелии («Листы каменной книги») помогла определиться с выбором профессии многим советским археологам второй половины ХХ века.