10 августа 2022 Народная совесть Давида Кугультинова

Автор:


Собственно, награждали выдающегося калмыцкого и советского поэта Давида Кугультинова за то же, за до этого что и ссылали. Сначала его обвиняли в национализме и демагогии, а потом хвалили за верность народным традициям и воспевании своего этноса, его прошлого и самобытной культуры. Сегодня, в год 100-летия со дня рождения, он признанный классик национальной литературы, мудрец и заступник своего народа.

А в 1944 году молодой лейтенант, поэт и корреспондент дивизионной газеты 252-й стрелковой Харьковско-Братиславской дивизии, член ВКП(б), получивший ранение и вернувшийся из госпиталя на передовую, был отозван с фронта в рамках депортации калмыков и сослан в Сибирь. Тогда в отдалённые районы Сибири, Казахстана и Средней Азии были перемещены более 100 тысяч калмыков из Калмыцкой АССР, а также из Астраханской, Сталинградской и Ростовской областей и Ставропольского края. В докладе от 2 января 1944 года И. В. Сталину и В. М. Молотову об успехах операции под кодовым названием «Улусы», руководитель НКВД Лаврентий Берия писал об осуществлении так называемой операции по переселению лиц калмыцкой национальности в восточные районы: «Всего погружено в 46 эшелонов 26 359 семей, или 93 139 переселенцев, которые отправлены к местам расселения в Алтайский и Красноярский края, Омскую и Новосибирскую области. Во время проведения операций происшествий и эксцессов не было. Эшелоны с переселенцами сопровождались работниками НКВД».

В ходе принудительного переселения из родных мест десятки тысяч людей не доехали до пункта назначения: они умерли от голода и холода. Многие тысячи погибли уже по прибытии. Целому народу, представителей которого к тому времени насчитывалось всего более 130 тысяч, вменялось в вину пособничество немецко-фашистским войскам. Разумеется, это не соответствовало истине: в Красной армии воевало множество лиц калмыцкой национальности, многие калмыки входили в состав партизанских отрядов и диверсионных групп. И, конечно же, все они внесли немалый вклад в победу Советского Союза над фашистскими захватчиками. Тем не менее, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1943 года, «многие калмыки» объявлялись изменниками и предателями. На самом деле репрессиям подвергся практически весь народ. Только 17 марта 1956 года калмыки были реабилитированы и получили разрешение вернуться в родные места. Ещё через 35 лет был принят закон РСФСР от 26 апреля 1991 года «О реабилитации репрессированных народов», в котором признавался геноцид и клеветнические нападки по отношению к калмыкам и другим репрессированным народам.

Тогда же, во время войны, несмотря на то, что калмыки храбро сражались на фронте, всех их в срочном порядке отправили в «глубокий тыл». Кугультинов позже вспоминал: «Война оказалась совсем не такой, какой она представлялась мне раньше. Только на фронте, мне кажется, в какой-то степени я постиг её. На войне, я думал, не роняя достоинства, я прохожу труднейшие испытания на верность Родине. Но я ошибался — худшие испытания были впереди. Я ошибался, ибо за годы жизни убедился — человек каждый день испытывается перед совестью своею и людьми на право ношения этого высокого звания — Человек. Весной 1944 года, после разгрома Корсунь-Шевченковской группировки, меня отозвали в штаб 2-го Украинского фронта. Там я встретил много знакомых офицеров калмыков. Было ясно, что собирают нас по национальному признаку. Здесь мы узнали о трагедии, постигшей наш народ. Эта весть не могла вместиться в наше сознание — до того была страшна и нелепа. Она была вне разума. Никогда никто из нас не мог допустить мысли о том, что можно репрессировать целый народ».

Давид Кугультинов к тому времени у себя на родине был уже известным поэтом, несмотря на свою молодость. Его первое стихотворение было опубликовано в местной газете, когда ему только исполнилось 12 лет (оно было посвящено успешному проведению отелочной компании. С 1936 года юный поэт уже издавался в прессе, а в 1940 году даже выпустил первый сборник — «Стихи юности», который заметил сам Фадеев. Более того, в 18 (!) лет становился членом Союза писателей. Давида Кугультинова же приняли, несмотря на отсутствие образования.

Он был выходцем из калмыцкой интеллигенции. Вот как он сам пишет в автобиографии: «…родился в семье образованного калмыка, окончившего Ставропольскую мужскую гимназию и потому, естественно, пытавшегося вырастить порядочного сына, если есть возможности развить его способности. Отец учился потому, что мой дед был трудолюбивым и зажиточным, и потому явился ещё один факт моей биографии: деда раскулачили в 1931 году, и мы все оказались детьми «мироеда-кровососа». Моего деда, сосланного на Урал, убило деревом на лесоповале, бабушка умерла, наевшись золы в состоянии голодного психоза. Отец и мать были осуждены советской властью».

Невозможно представить себе состояние молодого человека, воевавшего за Родину и прославлявшего свой край, едва оправившегося от морального шока и становящегося на ноги, когда на его народ обрушилась такая трагедия... Давид Кугультинов оказывается в Бийске, где начинает преподавать в автомобильном техникуме (в Красную армию он был призван со второго курса Калмыцкого педагогического института). И пишет стихи. Пишет то, о чём думает, что чувствует. О том, что переживает весь калмыцкий народ. «Не писать не мог. Я знал, что могу поплатиться за них. Может, головой. Но разве можно было молчать? Кто бы я был тогда? Я написал письмо на имя Сталина, которому всё ещё верил, и через своего товарища Константина Жемчуева отослал в Москву. Может быть, мой поступок по тем временам был наивным, но чрезмерная мудрость, выражающая себя в благоразумной сверхосторожности, иногда превращается в обыкновенную подлость и почти всегда — в трусость. Однако трусость никогда не реабилитирует подлости. В письме я сообщал о положении своего народа. Сообщал правду. Просил облегчить его участь. Считал, что обвинение, предъявленное калмыцкому народу, — клевета, и просил собрать всех нас, фронтовиков, в одну особую часть, послать на самый опасный участок фронта, а затем делать вывод о том, каковы мы. Письмо явилось поводом для возбуждения “дела”», — вспоминает Кугультинов.

В апреле 1944 года на основании доноса поэт был арестован и осуждён по печально известной статье 58-10 — «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений ˂...˃ (УК РСФСР)». И снова обратимся к его воспоминаниям: «…В 1945 году я был арестован и осуждён. При обыске изъяли стихи и семь глав поэмы, в которых был протест против несправедливости по отношению к нашему народу. Я был тогда молод — мне было 23 года. В 1956 году, после XX съезда КПСС, я был реабилитирован и восстановлен в партии. Как бы трудно ни приходилось в жизни, я никогда не терял веру в правду. Эта вера дала мне силы перенести тягчайшие испытания жизни».

Кугультинов сослан в Норильск, где условия жизни и его работы гораздо суровее, и там находится по сентябрь 1956 года. Работает на заводе в составе городского лагеря, в Норильске же знакомится с будущей женой, Алей Пахомовой (умерла в 2006-м).

В сентябре 1956 года Давид Никитич уже реабилитирован, восстановлен в рядах КПСС и Союза писателей СССР. В следующем году поэт возвращается в Калмыкию и сразу активно включается в общественную жизнь: Кугультинов — член инициативной группы по возобновлению автономии Калмыкии и ответственный секретарь Союза писателей Калмыкии. В это же время он решает восполнить пробелы в образовании — и становится слушателем Высших литературных курсов при Литературном институте имени А. М. Горького в Москве, которые заканчивает экстерном в 1959 году (на очное отделение его всё-таки не приняли). Об этом времени поэт вспоминает с теплотой: «Должен сказать, что курсы помогли мне во многом. Ведь, по существу, у меня не было того минимума образования, который давал бы право заниматься литературой, писать. Я отлично понимал: читатель вырос и, чтобы писать вещи, которые бы удовлетворили его требования, пишущий сам должен быть на уровне стремительно движущегося времени. Я много читал, но читал без системы, без руководства, без своего угла зрения. Высшие литературные курсы систематизировали мои знания. Хотя и пришлось многое из прочитанного раньше перечитывать здесь заново, но я открывал для себя то, что до этого оставалось вне моего внимания. Теперь при чтении к книге я относился не просто как читатель, идущий вслед за сюжетом, вникая в философию произведения, а как подмастерье, которого больше интересуют тайны писательского ремесла. Помимо теоретических знаний Высшие курсы дали мне литературную среду, в которой я так нуждался. Здесь я застал Кайсына Кулиева, Чингиза Айтматова и многих других видных писателей. При всём желании назвать всех, кто учился со мной, не могу, но общение с каждым из них обогатило меня. Наш творческий семинар вели такие поэты, как Михаил Светлов, Ярослав Смеляков, Сергей Наровчатов, — их имена говорят сами за себя».

Наступил подъём в общественном сознании калмыков и в творчестве Давида Кугультинова, что на самом деле неразрывно. В 1956 году в популярном журнале «Огонёк» публикуется его стихотворение «Высота» в переводе известного поэта Владимира Луговского. Для многих калмыков это было крайне важно: впервые за долгие годы на страницах центральной прессы выступил их национальный автор. Вслед за этим выходят в свет поэма «Моабитский узник», посвящённая Мусе Джалилю (1958), сборник стихов «Я твой ровесник» (1960-е). С этого времени Давид Кугультинов приобретает всеобщую известность: он неизменный участник писательских и общественных форумов, лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького (1967), наконец поэт объявлен народным поэтом Калмыцкой АССР (1969). В издательстве «Художественная литература» выходит двухтомник, а затем и трёхтомник собраний его сочинений.

Однако преданность Кугультинова своему народу, желание достойно обустроить его жизнь, партийные структуры республики восприняли в штыки. В 1960-х между Кугультиновым и местными «царьками» началась непримиримая вражда. Сначала Давид Никитич в своём письме в обком партии указал на недостатки и предложил пути их решения. Затем, не найдя понимания, он обратился в Москву — и в ответ началась откровенная травля, которая закончилась партийным взысканием.

В архиве сохранилась выписка из протокола № 36 заседания бюро Калмыцкого обкома КПСС от 25 мая 1961 года, на котором обсуждалось, так сказать, поведение поэта. Её стоит привести полностью:

«§ 4. Рассмотрев по поручению Отдела партийных органов и пропаганды и агитации ЦК КПСС по РСФСР письмо члена партии т. Кугультинова Д. Н., адресованное в ЦК, бюро обкома партии считает, что указанное письмо по существу носит демагогический и националистический характер. Автор письма неправильно и тенденциозно освещает положение дел в республике, предъявляет необоснованное обвинение бюро обкома и его первому секретарю в искривлении национальной политики, недооценке местных кадров, враждебном отношении к национальной интеллигенции и в некритическом отношении к оценке состояния сельского хозяйства, выступает в защиту некоторых скомпрометировавших себя, снятых с работы и исключённых из партии работников, а также приводит целый ряд надуманных, не соответствующих действительности фактов по другим вопросам, являющимся клеветой на бюро обкома КПСС.

В ходе обсуждения письма на бюро обкома КПСС было также установлено, что т. Кугультинов не только в данном письме, но и в разговорах с рядом лиц выражал свои нездоровые, по существу националистические взгляды и осуждал как неправильные отдельные решения бюро обкома партии и Совета Министров республики.

Бюро обкома КПСС постановляет: за непартийное поведение, выразившееся в высказывании нездоровых националистических взглядов по вопросам подбора и расстановки кадров в республике, за клевету и демагогические выступления против отдельных решений партийных и советских органов т. Кугультинову Д. Н. объявить строгий выговор с занесением в учётную карточку» (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 155. Л. 134–135).

Этот выговор с Кугультинова не снимали в течение нескольких лет, и от произвола местных властей поэта спасала только его всесоюзная известность.

Показательна также история с выдвижением Кугультинова на соискание Ленинской премии. Как пишет публицист Вячеслав Огрызко, посвятивший этому случаю отдельную статью, руководство Калмыцкого обкома партии, узнав о возможном присуждении ненавистному им поэту высокой награды, было взбешено. Уже 22 февраля 1966 года в Москву за подписью секретаря обкома П. Сангаджиева полетела депеша. В послании в первую очередь приводились «данные» о службе близких родственников Кугультинова в немецкой армии, а также утверждения о том, что «сам Кугультинов Д. Н. в ряде вопросов ведёт себя непартийно, допускает демагогические, националистические выступления». И далее: обком считает, что «в своём творчестве Кугультинов Д. Н. имеет серьёзные недостатки как по идейному содержанию, так и по мастерству. В ряде своих стихов чрезмерно выпячивает вопросы личных переживаний в период культа личности, сеет уныние, пессимизм. За эти недостатки творчество Кугультинова подвергалось серьёзной критике на пленуме обкома КПСС в 1965 году и на страницах газеты “Комсомолец Калмыкии” от 09.II.1966. (прилагается)». Ну и, по мнению властей, само выдвижение прошло с нарушением: у факультета калмыцкого языка и литературы Калмыцкого государственного пединститута не имеется права выдвигать соискателя на столь высокую премию. Вывод очевиден: Калмыцкий обком КПСС возражает против выдвижения Кугультинова Д. Н. на соискание Ленинской премии.

Нужно заметить, что в ЦК партии к этому сообщению отнеслись спокойно. Последовал ответ: «При дальнейшей работе и рассмотрении вопроса мнение Калмыцкого областного комитета КПСС будет учтено». Из Элисты снова телеграмма: «Калмыцкий обком КПСС считает невозможным поддержать кандидатуру поэта Кугультинова Д. Н. на соискание высокой государственной премии В. И. Ленина, ввиду его демагогического, националистического, непартийного поведения» (РГАНИ. Ф. 5. Оп. 36. Д. 155. Л. 137).

В итоге усилия партийных функционеров не прошли даром — Ленинскую премию Давид Кугультинов не получил. Однако и без неё наград у него было множество. Это и Государственная премия СССР за книгу стихов «Зов апреля» (1976), и звание Героя Социалистического Труда (1990), и два ордена Ленина, орден «За заслуги перед Отечеством» и орден Отечественной войны, и многие другие.

А ещё остаётся большая память и более восьмидесяти замечательных книг. Да, его произведения глубоко народны. Благодаря тому, что идеи свободы и гуманизма, темы добра и зла понятны всем, сочинения Д. Н. Кугультинова по праву входят в фонды российской и мировой культуры. Сам же он признавался: «Читатель и писатель — без их союза, сотворчества, без их совместных раздумий о жизни, о человеке, о будущем может быть очень трудно не только нам, людям, но и меньшим братьям нашим, и цветам, и травам, — всему тому, что живёт, дышит, делая планету нашу — мыслящую планету — прекрасной». «Истинный поэт силой таланта может проникать в сокровенное души, ловить тончайшие её нюансы и обращать в волнующую поэзию. Мне всегда казалось, что тайна, сокрытая в самом человеке, гораздо сложнее тайны природы, как бы ни была она сложна. И тайну души открывает магия музыки и мудрость поэзии».

Поэт скончался 17 июня 2006 года. Похоронен был в Элисте. Здесь, в столице Калмыкии, на Алее Героев установлен барельеф Давида Кугультинова.