Академики Николай Вавилов и Трофим Лысенко: трагическое противостояние (часть первая)

Размышление у картины «Лучшие люди сельского хозяйства»

Музей современной истории России на выставке «Страна героев — страна мечтателей» представил уникальную с исторической точки зрения картину — масштабное полотно «Лучшие люди сельского хозяйства». На первом плане картины в компании передовиков — прославленных трактористов и доярок — рядом сидят двое знаменитых в то время учёных. Это академики Николай Вавилов и Трофим Лысенко, на многие годы определившие направления развития сельскохозяйственной науки в СССР. Исключительность картины в том, что это единственное художественное изображение двух непримиримых врагов вместе. История науки расставила по соответствующим местам их вклад в развитие и сельского хозяйства страны, и ботаники, и генетики, и селекции. Сегодня уже очевидно, кто из них действительно был великим учёным, а кто лишь умело воспользовался ситуацией для выдающейся карьеры. Хотя и здесь, пожалуй, не стоит выводить простые фабулы типа «гений и злодейство», «добрый учитель и предатель-ученик», «Каин и Авель» и т. д.

Художники Юрий Флор-Каплан и Николай Скурок сделали эскизную копию картины Петра Мальцева в 1959 году в ходе подготовки к большой выставке. Само же полотно было написано ещё до Великой Отечественной войны.

Внимательно рассмотрите позы и выражения лиц упомянутых героев. Итак, выдающийся ботаник, «колхозный академик» Трофим Лысенко смотрит смело, открыто, даже несколько свысока. У него ясный взгляд, светлое лицо, идеальная причёска. Это настоящий коммунист, много сделавший для Родины. Рядом с ним растрёпанный человек повернул голову к Лысенко: он то ли что-то у него спрашивает, то ли оправдывается, то ли куда-то вглядывается. И это единственный персонаж на картине из двух десятков, глаз которого мы не видим, единственный, кто повернулся к зрителю боком. Почему живописец в ряду парадных героев вдруг выводит столь неуверенного человека, фактура которого явно контрастирует с другими? Можно ли было его не ставить в список «лучших людей»? А если он здесь по праву, то зачем подчёркивать некую отстранённость от прославленных соседей?

Академик Вавилов Н.И., директор Института растниеводства. г. Ленинград; 1932

Сейчас, когда именем Николая Вавилова названы улицы и станция метро, ему посвящены премии, а его имя носят вузы, библиотеки и даже больницы, — кажется странным, что всего полвека назад оно практически не упоминалось в официальной печати. Хотя ранее, в 1920–1930-х годах, оно гремело на всю страну. Николай Иванович Вавилов был образцом большого учёного, отдающего знания, силы и жизнь на благо процветания первого социалистического государства. Номинально история его «возвращения» началась вместе с перестройкой, хотя на самом деле несколько раньше, с появившихся публикаций (как водится, на Западе) Семёна Резника и Марка Поповского. Однако настоящий интерес к «делу Вавилова» возник после издания в 1987 году большим тиражом романа Владимира Дудинцева «Белые одежды».

Данная статья ни в коем случае не претендует на историческое исследование. Это скорее дань некогда популярному жанру — «размышление у картины».

Заседание Академии наук СССР. В группе - акад. Комаров В.В., президент Академии наук, акад. Вавилов Н.И. и др. г. Москва; 1936

Как же могло так случиться, что выдающийся, признанный во всём мире учёный, организатор новых передовых институтов и многочисленных экспедиций, создатель крупнейшего банка семян, учитель и основатель научной школы — Николай Вавилов столкнулся, а затем и проиграл на всех фронтах малообразованному «народному академику» — Трофиму Лысенко?

С драматургической точки зрения именно их противостояние, а не жизненный путь этих двух людей, и является самым интересным. Но вот понять причину самой битвы и оценить её последствия невозможно без хотя бы некоторых отсылок к их становлению и, главное, без понимания требований и духа того времени — первых десятилетий построения социалистического общества, первого в мире государства рабочих и крестьян.

Как ни странно, путь к признанию партийной и советской властью был у обоих во многом схож: и тот и другой обещали с помощью науки создать такие сорта растений и разработать такие технологии выращивания, которые позволят в ближайшие годы накормить всё население страны.

А вот стартовые позиции у них были совершенно разные. Николай Вавилов закончил знаменитое Московское коммерческое училище (бывшее Императорское) на Остоженке, затем Московский сельскохозяйственный институт, где он обучался у известных профессоров. В 1912–1914 годах проходил стажировку в самых передовых лабораториях Франции, Германии и Англии. Трофим Лысенко был на 11 лет младше Вавилова. К своим 15 годам он завершил обучение в 2-классной школе в родной деревне Карловке Полтавской губернии и далее получал образование в Низшей садоводческой школе в Полтаве и в Училище земледелия и садоводства в Умани. Уже при советской власти, в 1922 году, Лысенко поступил на заочное отделение (заочником!) в Киевский сельскохозяйственный институт, который и окончил в 1925 году.

Как видим, образовательный уровень у них весьма различался, как и происхождение. Отец Николая Вавилова, Вавилов-старший, был купцом второй гильдии (из крестьян). С началом революции он бежал с капиталами в Болгарию. Денис Лысенко (отец Трофима) был крестьянином, что называется, от сохи, правда, как оказалось позже, с добротной кулацкой жилкой.

Вавилов Николай Иванович, президент ВАСХНИЛ. г. Ленинград; 1933

Другое дело, что в новом государстве именно бедняцкие корни и давали явное преимущество. Впрочем, когда новоиспечённый исследователь Лысенко отправился в свою первую командировку в Гянджу (позднее Кировабад) в Азербайджан, Николай Иванович уже возглавлял созданный им Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург).

Оба учёных больше делали ставку именно на практическое применение новых научных разработок.  Академический ученый Вавилов исповедовал более длительный путь поиска подходящих для возделывания в России культур (отсюда и его продолжительные экспедиции на все континенты), а также рассчитывал на тщательную селекцию и серьёзное районирование. В то время как «народный академик» Лысенко упирал на быстрые (а по меркам ботаники — моментальные) механизмы возделывания и богатые урожаи вновь выведенных сортов.

Не будучи специалистом, не берусь делать решительные выводы о прозорливости обоих исследователей и правильности их научных разработок. Собственно, развитие генетики и признание ее во всем мире однозначно говорят в пользу Вавилова. Сегодня Лысенко причисляют к адептам лженауки, приверженцам мичуринских догматов и т. д. Однако надо признать, что оба они, по сути, были генетиками. Оба были уверены в существовании всесильного генома и в том, что есть законы наследственности. Расходились они в главном — в вопросе о наследуемости приобретённых свойств. Вавилов придерживался взглядов Вейсмана и Моргана (ненаследование приобретённых признаков), второй же был уверен в том, что геном может изменяться, при этом фиксируя приобретаемые свойства. В этом он опирался на учение Ламарка. Более того, Трофим Лысенко продвигал мичуринский «метод воспитывания» растений, посредством воздействия на сеянцы различными факторами.

И здесь нельзя не сказать два слова о главном детище Трофима Лысенко — великой революции в сельском хозяйстве — яровизации.

Ефремов М.Е., Лысенко Т.Д. и др. на ВСХВ. г. Москва; 1940

Сама идея изучить воздействие низких температур на вегетацию растений неожиданно возникла во время его работы в Азербайджане, когда оказалось, что благодатный жаркий климат не всегда хорош для урожая. Правда, тогда это осталось невостребованным. Зато в конце 1920-х годов, когда индустриализация уже шла полным ходом и для питания рабочих и строителей необходимо было много хлеба, она всплыла на повестку дня.

Легенда (в пересказе Семёна Резника, биографа Николая Вавилова) гласит: «Возвращаясь из Ленинграда, Трофим Лысенко остановился в родной деревне и уговорил отца-крестьянина провести опыт в своём хозяйстве. Денис Лысенко намочил семена озимой пшеницы в тёплой воде, дал им набухнуть и слегка прорасти, а затем ссыпал в два мешка и закопал в снег, где они пролежали около двух месяцев. Когда наступила пора весеннего сева, Денис Лысенко, наряду с яровыми, посеял выдержанные под снегом озимые».

А далее всё как в сказке. Небывалый урожай (с двух мешков), визит в Харьков в Наркомат земледелия Украины со зрелыми колосками, решение работать на больших территориях «по методу товарища Лысенко», ордена, звания, фанфары... Правда со временем оказалось, что метод этот довольно хлопотный и трудоёмкий, а урожаи не бог весть какие — от обычных не слишком отличаются. За исключением тех, где под посевы отводилась плодородная земля, выделялось отборное зерно, прикреплялась отдельная бригада и т. д. Тогда как там, где такие условия не создавались, вообще беда, хотя Трофим Денисович пенял хозяйствам, что они де просто не соблюдают его инструкции. Тем не менее власти решили, что народного агронома надо всеми силами поддержать, да и не дело преуменьшать колхозные достижения из-за нерадивости некоторых несознательных граждан. К тому же Наркомзему Украины отступать было некуда: постановление о массовом внедрении яровизации исходило от него.

Между тем Николай Вавилов вряд ли мог как-то влиять или даже отреагировать на эту ситуацию, так как всю вторую половину 1929 года находился в длительной дальневосточной экспедиции: он посетил Западный Китай, Формозу (Тайвань), Японию и Корею.

И вот здесь мы подходим к крайне важному вопросу: как же так сложилось, что маститый учёный не только не остановил выскочку, но и во многом даже поддерживал его на первых порах, что называется, вывел в люди, то есть в видные учёные?..

Николай Вавилов говорил о том, что яровизацию необходимо исследовать как один из интересных экспериментов. Благодаря подхваченному партией новому лозунгу, она уже широко распространилась по стране и приобрела характер всесоюзной политической компании. В колхозах и совхозах срочно создавались хаты-лаборатории, в которых мочили семена и затем до посева выдерживали их при низкой температуре. В столицу рапортовали об успехах. Распалённый ими Лысенко требовал отдать под яровизацию 100 млн гектаров, заявляя, что если его метод даст прибавку только 1 центнер с гектара, то страна получит дополнительно 100 млн центнеров зерна. Бесспорно, он сильно рисковал. Ведь, если бы этого не случилось, то его бы постигла судьба врага народа. Думается, что он искренне верил в своё детище. Но, так или иначе, в 1931 году агроном Т. Д. Лысенко был награждён орденом Трудового Красного Знамени, что означало официальное признание его выдающихся заслуг перед государством. (В то время ордена вручались крайне редко, ни Вавилов, ни кто-либо другой из учёных-биологов такой награды не имел.) Казалось, что всесилие народного академика не имеет границ, и уже никто из мира науки не в состоянии бросить ему вызов…

(Продолжение следует)

Александр Дашков