06 апреля 2017 Бомба от немецкого барона

Немецкие физики-ядерщики в секретном институте на Черном море

Однажды Лаврентий Берия говорил с советником Гитлера по науке Питером Тиссеном, директором Физического института кайзера Вильгельма.

– Мне много лет, какая от меня польза? – отговаривался Тиссен. –Для атомной бомбы я уже руины.

– Если вы и руины, то весьма впечатляющие. Давайте начнем работать, а мы поможем.

До сих пор не афишируется участие немецких специалистов в нашем ядерном проекте. В 1945 г. из Германии в СССР в добровольно-принудительном порядке были доставлены десятки немецких ученых, имевших отношение к ядерной проблеме. Самая большая партия была привезена в Сухуми и тайно размещена в бывших имениях великого князя Александра Михайловича и миллионера Смецкого. Быть может, эти места были выбраны по той причине, что неподалеку родился сам Лаврентий Павлович.

Золотая клетка

В 1945 г. поиском специалистов в Германии занималась группа полковников, которые на самом деле были секретными физиками, – будущие академики Арцимович, Кикоин, Харитон, Щелкин… Операцией руководил первый заместитель наркома внутренних дел Иван Серов, что открывало любые двери. Кроме ученых, группе полковников удалось разыскать 200 тонн металлического урана, что по признанию Курчатова сократило работу над бомбой на год-полтора. Еще больше урана из Германии успели вывести США, как, впрочем, и специалистов во главе с руководителем немецкого атомного проекта, нобелевским лауреатом Вернером фон Гейзенбергом. В СССР отправляли механиков, электротехников. Многих отбирали в лагерях военнопленных. Макса Штеенбека, будущего советского академика и вице-президента АН ГДР, нашли, когда он по прихоти начальника лагеря изготовил солнечные часы.

В распоряжении немецких физиков в Абхазии передали санатории «Синоп» и «Агудзеры». Из Германии шли эшелоны с оборудованием. Три из четырех немецких циклотронов были привезены в СССР, а также мощные магниты, электронные микроскопы, осциллографы, трансформаторы высокого напряжения, сверхточные приборы.

Отныне санаторий «Синоп» называли «Объектом "А"» – им руководил барон Манфред фон Арденне. «Агудзеры» стали «Объектом "Г"» – его возглавил Густав Герц. На объектах «А» и «Г» работали выдающиеся ученые – Макс Фольмер, построивший в СССР установку по производству тяжелой воды (впоследствии президент Академии наук ГДР), член НСДАП и советник Гитлера по науке Петер Тиссен, конструктор легендарной центрифуги для разделения урана Макс Штеенбек и обладатель первого западного патента на центрифугу Гернот Циппе. Всего около 200 человек. Когда-то все эти ученые создавали для Гитлера атомную бомбу, но в Сухуми они работали очень плодотворно. Многие стали – и не единожды – лауреатами Сталинской премии.

В свое время Густав Герц – племянник того самого Герца, чье имя знает каждый школьник, – работал во время войны в «Сименсе», получив аусвайс «полезного еврея». Когда Германию оккупировали, он не уехал, как и многие другие ученые, в США, а остался. В 1945 году он добровольно согласился переехать в Советский Союз и возглавить институт на берегу Черного моря. В памяти коллег он остался замкнутым человеком, который вечно задумчиво дымит трубкой. А еще он искренне переживал, что из его сада пропадают дыни. «Нет ни мальчика, ни дыни», – вздыхал он. Единственный иностранный нобелевский лауреат, работавший в нашей стране, он неизменно начинал свою речь со слов: «Я, может быть, сейчас скажу глупость, но…». А дальше говорил совершенно неожиданные вещи, которые никому не приходили в голову. Когда он вернулся в Германию, выяснилось, что он собрал богатую и первую в Европе коллекцию абхазского фарфора.

Разделение обязанностей

– Правительство СССР хотело бы, чтобы в вашем институте началась разработка нашей атомной бомбы, – сказал Берия в 1945 г. в Кремле барону Манфреду фон Арденне.

– Это большая честь, предложение выражает вашу веру в мои возможности, – ответил после некоторого раздумья немецкий барон. – Но я предлагаю, чтобы немецким ученым поручили не менее сложную задачу разделения изотопов, а разработку самой атомной бомбы вели бы советские специалисты, которые смогут сделать великое для своей родины дело.

Берия с распределением обязанностей согласился.

Барон фон Арденне с его шестьюстами патентами был в мире науки культовым ученым. Он участвовал в разработке телевидения, создал целое направление электронных микроскопов и масс-спектрометров, множество других приборов.

Как он и обещал Берии, вскоре была создана лучшая в мире технология переработки урана, а получение металлического урана было разработано Николаусом Рилем, которым интересовался лично Сталин и которому единственному из иностранных граждан присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Как стать социалистом

Каково же было немецким специалистам в Сухуми? Жили они в благоустроенном городке, но за колючей проволокой. Зарплаты были высокие – фон Арденне получал 10 500 рублей (инженер – 500 рублей). В работе отказа не знали, все выполнялось по первому требованию – за нужным прибором самолет мог вылететь в любой город страны. Немцы пришли к убеждению (и писали об этом в мемуарах), что советская система труда – самая эффективная в мире. Германии до нее далеко, а социализм непременно восторжествует.

Многие просили включить их в соцсоревнование. Даже барон фон Арденне стал социалистом и искренне воспевал советский строй. И от заоблачных премий отказывался.

Единственное, чего не могли понять немцы, – это борьба с генетикой, которая была объявлена буржуазной лженаукой. «Мы же видим гены в микроскоп. Как можно отрицать факт?» – удивлялись ученые. Кстати, на «Объекте "А"» доктор Менке проводил опыты по влиянию радиации на животных, о результатах ничего не известно.

С отдыхом было тяжелее. Когда немцы выходили за границу объекта, к ним открыто прикреплялся сопровождающий. Было много экскурсий по Абхазии, проводились спортивные соревнования. Устраивались также и совместные праздники: немцы пели «Катюшу» и учили советских барышень танцевать. Лучшим партнером был Петер Тиссен. С алкоголем были сложности. Но химики научились делать яичный ликер и проносили его мимо часовых в дымящемся сосуде с криком: «Осторожно, яд!» Хуже всего было с амурными стрелами. Некоторые были женаты еще до войны, и часть супруг последовали за мужьями. Но за десять лет был заключен лишь один смешанный брак. Кстати, из Германии разрешалось привезти любимую женщину. А неунывающий оптик Гофман построил подзорную трубу, благодаря которой был хорошо виден пляж…

Было обещано, что в 1955 г. немецкие ученые вернутся в Германию. Жена Николауса Риля была крайне напугана золотым дождем наград, премий и почестей – все члены семей получили пожизненное право учиться, лечиться и передвигаться по СССР бесплатно. Риль сказал заместителю Берии полковнику Завегину: «Я никогда в жизни не был капиталистом, и было бы удивительно, если бы я им стал в стране социализма». Когда в Сухуми все паковали чемоданы, Риль демонстративно отстранился от сборов, сказав, что самое ценное у него в голове. Позднее он писал, что любовь Сталина и избыток благ были для него тяжелым бременем.

Манфред фон Арденне, прочитав о судьбе зодчих храма Василия Блаженного, очень опасался повторения их участи. Но он купался в славе и ни в чем не знал отказа. Ему были возвращены и доставлены в ГДР все приборы, конфискованные в 1945 г. А денег из СССР барон-социалист привез столько, что сумел открыть и оборудовать первый в социалистическом мире частный научный институт.

Послесловие

Велик ли вклад немецких специалистов в советскую атомную бомбу? И сделали ли бы в СССР бомбу без данных разведки, работавшей на Западе, и без помощи немецких ученых? Несомненно, да. Но это потребовало бы времени, которого в той политической обстановке не было. Важно другое: в критический момент истории страна сумела мобилизовать все ресурсы и выполнила стратегическую задачу.

К концу 1955 г. все немцы без исключения вернулись в Германию, желания остаться ни у кого, даже у самых обласканных лауреатов, не возникло.

… А кресло барона фон Арденне до сих пор передают друг другу по наследству директора Сухумского физико-технического института, когда-то созданного на базе секретного предприятия.