12 декабря 2017 Перестройка: как реформировали советскую систему

Распад СССР – «крупнейшая геополитическая катастрофа XX века» – стал непредвиденным следствием преобразований перестроечного периода 1985-1991 гг., по большому счету его второй половины. Опросы показывают, что большинство населения нашей страны воспринимает это событие не столько как уничтожение прежнего социального строя, а скорее как развал великого и могущественного государства. Для одних это «лучшие годы» «прорыв к свободе», другие связывают с ней такие понятия, как измена, глупость, предательство. Многих по-прежнему волнует вопрос: а можно ли было реформировать советскую систему и сохранить страну?

Когда говорят о перестройке, то чаще всего имеют в виду период 1985–1991 гг., когда страной руководил М. С. Горбачев, однако это не совсем верно: в это время проводились «разные политики», решавшие разные задачи. Не больше ясности и в вопросе о содержании перестройки. Одни связывают ее с попыткой обновления социализма, другие видят в ней реставрацию капитализма. Цель данной статьи – проследить, как и для чего формировалась концепция перестройки, понять, в чем сами авторы видели ее смысл и цели.

К 1980-м гг. стало очевидным, что страна, обладающая огромной военной мощью, в экономическом плане проигрывает соревнование с Западом. Это проявлялось и в технологическом отставании, и особенно явно – в социальной сфере. Невозможно было продолжать отрицать, что в капиталистических странах люди живут намного лучше, чем в государстве «развитого социализма». Всем стало ясно, что советское образованное общество давно переросло те формы политического и социально-культурного управления, которые сложились еще 1930–1950-е гг. Развернутая во второй половине 1970-х гг. на Западе кампания против нарушений прав человека в СССР и других социалистических странах при всей ее политической ангажированности акцентировала внимание действительно на болевых точках советской системы: информационной закрытости, невозможности вести свободные общественные дискуссии, имитационном характере «советской демократии», при которой граждане не только были отлучены от влияния на систему государственно-политического управления, но не могли решить даже элементарных бытовых вопросов.

Ставший наиболее употребляемым в перестроечные годы слоган «Так жить нельзя!» наиболее точно отражал массовые общественные настроения. Но при очевидности застоя во всех сферах основных кризисов было два: политический и идеологический. Они были взаимосвязаны: для реформ требовалась политическая воля, которая, однако, была бессильна при наличии догматизма, закрепленного в Программе КПСС, – документе, которым были обязаны руководствоваться все члены партии.

Приход к власти в 1985 г. молодого и энергичного М. С. Горбачева решал первую проблему. Однако изначально проработанного плана у него не было и быть не могло, поэтому вначале лидер руководствовался вполне логичным стремлением «разгрести завалы» и придать динамизм существующей системе. Первый этап перестройки – примерно год – прошел под лозунгом «ускорения социально-экономического развития». Главные достижения этого периода были связаны с изменением общественной атмосферы. Ее во многом олицетворяли с новым лидером, которого невольно сравнивали с недавно ушедшими «кремлевскими старцами». Позитивно воспринималась кадровая революция Горбачева: быстрое избавление от престарелой когорты руководителей, занимавших свои посты десятилетиями. Так, к 1987 г. было заменено 70% членов Политбюро ЦК КПСС, т. е. высшего политического руководства, 60% партийных секретарей областного уровня (по современным меркам – губернаторов); из 115 членов Совета Министров СССР, назначенных до 1985 г., к 1989 г. осталось лишь 10. Благотворное влияние на общественные настроения оказывало постепенное расширение информированности общества. Провозглашен был курс на ускоренное развитие машиностроения, что в перспективе должно было ликвидировать технологическое отставание. О серьезности намерений нового руководства свидетельствовала начавшаяся антиалкогольная кампания – всегда смелая акция в стране. Повышались социальные пособия, увеличивались зарплаты, принимались масштабные социальные программы, среди которых особенно выделялась «Жилье-2000». Все это породило «революцию ожиданий», вознесшую советского лидера на вершину популярности, но впоследствии сыгравшую с ним злую шутку, поскольку бо́льшая часть обещаний 1988–1991 гг. осталась не выполненной.

Линия на ускорение социально-экономического развития была неизбежным этапом осмысления ситуации, сложившейся в стране к моменту прихода к власти Горбачева. В период с апреля 1985 г. и по конец февраля 1986 г. выкристаллизовывались основные идеи и направления его политики. К этому времени сложилась интеллектуальная команда Горбачева, ядро которой составили В. А. Медведев (секретарь ЦК КПСС, заведующий Отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран), Г. Х. Шахназаров (заместитель заведующего Международного отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими партиями капиталистических стран), А. С. Черняев и В. И. Болдин (помощники Генерального секретаря ЦК КПСС). Определяющее влияние на формирование нового курса оказывал секретарь ЦК, заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС А. Н. Яковлев, с которым, как отмечают мемуаристы, в 1985–1990 гг. Горбачев общался существенно чаще, чем с другими. Многие именно Яковлева называют «архитектором перестройки». В это время формула ускорения наполнялась новым содержанием, утверждалась мысль о необходимости комплексного и глубокого реформирования.

В речи, произнесенной в Тольятти 8 апреля 1986 г., М. С. Горбачев говорит, что страна уже пошла «по пути коренной перестройки всех сфер жизни общества», что необходима «глубокая, всесторонняя перестройка». «Перестройка, – продолжает оратор, – должна происходить на каждом рабочем месте, в каждом трудовом коллективе, в органах управления, в партийных и государственных органах, включая Политбюро и правительство».

На Пленуме ЦК КПСС в июне 1986 г. уже анализировались «первые итоги перестройки», под которыми понималось все происходившее после апреля 1985 г. Следующий шаг в раскрытии нового понятия был сделан в июле 1986 г. в Хабаровске, где Горбачев заметил, что «перестройка – емкое слово. Я бы поставил знак равенства между словами “перестройка” и “революция”. Наши преобразования, реформы… – это настоящая революция во всей системе отношений в обществе». Выступая в Краснодаре в сентябре, он пояснил, что «перестройка – не разовый, одномоментный акт, а процесс, который будет протекать в рамках определенного исторического периода».

Летом 1986 г. в выступлениях Горбачева появляется еще одна тема, которая звучит затем все громче - противодействие переменам. Генсек констатировал, что немало и тех, кто, «понимая, какими будут последствия… не принимают ее… Мы знаем этих людей… Главная забота у них – сохранить старые, отжившие порядки, сохранить свои привилегии». Социологи горбачевского круга приводили обширный перечень групп, наиболее подверженных «консервативным настроениям». Список впечатлял, поскольку туда включалась фактически вся управленческая верхушка.

Этим людям Горбачев противопоставлял других – «новаторов», «активных, неугомонных, беспокойных», которые «разрушают сложившийся стереотип работы некоторых руководящих кадров, шевелиться их заставляют». В выступлениях новый лидер все чаще апеллирует к интеллигенции и молодежи – двум социальным группам, интеллектуальный потенциал и динамизм которых позволял видеть в них наиболее естественных союзников задуманных масштабных перемен. Встречам с интеллигенцией и разъяснению смысла проводимых преобразований придавалось большое значение – в них постоянно участвовал и сам Горбачев, и в особенности его ближайшие соратники А. Н. Яковлев и В. А. Медведев. Эти разговоры часто носили весьма откровенный характер. Так формировалось представление о перестройке как о революции, начатой «просвещенным» руководством «сверху» и проводимой при активной поддержке снизу.

С середины 1986 г. Горбачев постоянно возвращается к мысли о том, что перемены в обществе идут недостаточно быстро. Среди главных причин этого он чаще выделяет две: сохраняющуюся пассивность населения и приверженность партийных организаций (шире – управленческих структур) директивным формам руководства. В связи с этим проблема демократизации ставится не только как одна из целей реформ, но и как обязательная их предпосылка. «Важнейший участок перестройки – демократизация. Права даем реальные. А кто будет реализовывать? Есть люди, способные и храбрые, чтобы использовать права? Отучили ведь их от пользования демократией», – говорил Горбачев на одном из заседаний Политбюро летом 1986 г. «Поэтому мы должны включить людей в процесс перестройки через демократизацию общества», – развивал он ту же мысль в сентябре.

В середине 1986 г. происходят существенные перемены в трактовке понятия «гласность». Инициаторы перестройки начинают рассматривать ее как важнейший рычаг демократизации, повышения социальной активности все еще инертного населения. Значительное расширение информированности, повышение уровня критичности обсуждаемых проблем, востребованность ранее не задействованного интеллектуального потенциала – все это должно было способствовать преодолению идеологического догматизма и ломке прежних стереотипов политического поведения, ускорить перестроечные процессы во всех сферах. По этой логике гласность, интеллектуальное раскрепощение должны были предшествовать проводимым преобразованиям и оптимизировать их, обогащая теорию и практику перестройки анализом зарубежного и отечественного опыта. Роль идейной оппозиции консерватизму отводилась прессе. Выступая в 1986 г. перед работниками средств массовой информации, Горбачев говорил: «Многие из наших консервативных проявлений, ошибок и просчетов, вызывающих застой мысли и действия и в партии, и в государстве, связаны с отсутствием оппозиции, альтернативы мнений, оценок. И здесь, на нынешнем этапе развития общества, такой своеобразной оппозицией могла бы стать наша пресса». Следует подчеркнуть, что политика гласности не означала введение свободы слова, она была «дирижируемым» явлением. В первые годы это делал лично А. Н. Яковлев, проводивший в здании ЦК партии инструктажи с работниками средств массовой информации, – число присутствовавших доходило до 200 человек.

Во второй половине 1986 г. сложились два подхода к вопросу о путях реформирования общества. Первый подход можно условно назвать экономико-технократическим. Его сторонники полагали, что к 1985 г. хозяйство страны было крепким. Необходимость же перемен диктовалась неизменностью экономического курса, уходившего корнями еще в сталинские времена, но на этапе научно-технической революции ставшего совершенно бесперспективным. Выход виделся в коренном изменении системы управления экономикой и мотивации труда. Необходимо было задействовать интерес человека, который должен самостоятельно искать место и способы приложения своих сил во взаимоувязке личных, коллективных и общегосударственных целей.

Сторонники второго подхода к реформированию общества в СССР – его условно можно назвать политическим – исходили из того, что гвоздь проблемы – в политической системе.

Демократия толковалась как средство и цель движения одновременно. При этом предполагалась комплексность изменения всех сторон жизни – от экономики до внешних признаков демократизма, что включало: реформирование КПСС, уменьшение ее глобальной роли в жизни общества и государства; организацию конкурентных выборов в Советы, повышение ответственности депутатов и их зависимости от избирателей; повсеместное утверждение гласности; реальную независимость судебной власти; демократизацию хозяйственной жизни; действительное обеспечение права на свободу слова, совести, печати, собраний, на свободное перемещение.

В итоге это должно было привести в том числе и к легализации частной собственности. Частный сектор должен был развиваться в дополнение к государственному и имел бы перспективы прежде всего в сфере торговли и услуг, легкой промышленности, а также в передовых отраслях, связанных с научно-техническим прогрессом. Принципиальной особенностью данного подхода являлось то, что осуществление кардинальных экономических реформ намечалось при незыблемости политической системы, призванной поддерживать стабильность и порядок в неизбежно болезненный период массовой социальной адаптации к новым условиям. Такой подход разделяли не только советские специалисты: чуть позднее о предпочтительности именно такого пути для советской экономики писал нобелевский лауреат В. В. Леонтьев.

Очевидно, что сторонники обоих подходов были едины в понимании необходимости глубокого и даже радикального реформирования общества, однако существенно расходились в вопросе о последовательности преобразований, что имело принципиальное значение, как стало ясно позднее. В первом случае предстояла приоритетная концентрация усилий на обширном, но все же ограниченном экономическом поприще; во втором – фронтальное наступление одновременно на всех направлениях с акцентом на общественно-политическую сферу. Очевидно, что второй путь таил в себе намного больше опасностей, но его сторонники были уверены, что самоорганизация граждан, по сути, – формирование гражданского общества в западном смысле этого понятия – произойдет быстро и безболезненно, а отношения по линии «общество – власть» не обретут конфликтную форму.

Фактически альтернатива в выборе курса обозначилась осенью 1986 г. В это время параллельно шла подготовка двух пленумов ЦК. Одна рабочая группа занималась хозяйственными вопросами – пленум по экономической реформе предполагалось провести уже в декабре. Другая группа готовила пленум по политическим проблемам, в ходе дискуссий решили поднять его роль до уровня съезда КПСС, а центральной идеей сделать демократизацию общества. Выбор был сделан в пользу приоритета политики. В результате проведение пленума по экономике было отложено на полгода, а начало экономической реформы – на год.

Историки перестройки при анализе причин выбора «демократического» направления в преобразованиях обычно упускают из вида одно важнейшее обстоятельство. В ноябре 1986 г. в Рейкьявике состоялась встреча М. С. Горбачева и Р. Рейгана. Исландский саммит стал возможен лишь потому, что еще на стадии подготовки американцы увязали его проведение с обязательным обсуждением «гуманитарных вопросов». Рейган настаивал на важности прогресса в этой сфере как условии договоренностей по сокращению вооружений, а именно в этом прежде всего было кровно заинтересовано советское руководство. С этого времени Москва постоянно шла навстречу американским требованиям. Поворотный характер саммита позднее отмечали и М. С. Горбачев, и Р. Рейган, и М. Тэтчер. Едва ли случайно памятник в честь окончания холодной войны впоследствии был установлен именно в столице Исландии.

В конце 1986 г. произошли два знаковых события. 23 декабря из горьковской ссылки был возвращен и по сути публично реабилитирован духовный лидер советских диссидентов западнической ориентации академик А. Д. Сахаров. И тогда же, в декабре 1986 г., в кинотеатрах началась демонстрация фильма Т. Абуладзе «Покаяние». Формально посвященная осуждению абстрактного Диктатора, лента не оставляла сомнений, о ком идет речь. Внешнее сходство с Берия, воссоздание атмосферы ужаса, порожденного бессмысленными кровавыми репрессиями, давали такую художественную версию событий, которая ломала официальную трактовку истории 1920–1950-х гг. Фильм вызвал шоковый интерес: на его просмотр ходили целыми трудовыми коллективами. Позднее выход картины на экраны трактовали как начало обвала коммунистической идеологии. Тем самым лидирующая группа четко демонстрировала, в каком направлении и насколько далеко она была готова идти в переосмыслении советской истории и политики.

Так была сформулирована концепция преобразований. С 1987 г. начинается политика перестройки...