16 октября 2017 Савва Великолепный

Савву Ивановича Мамонтова принято называть великим русским предпринимателем, ему же навечно присвоено звание одного из самых щедрых и влиятельных меценатов России. И все это – правда. Вопрос только в том, что же в его жизни главенствовало? Может, он воспринимал предпринимательство как искусство? Или, наоборот, считал, что вложения в живопись, оперу, театр – это и есть самый надежный – духовный капитал? Как бы то ни было, переоценить значение этого необычайно талантливого человека просто невозможно. 

Художественной одаренности и разносторонности Саввы Мамонтова можно только позавидовать: лепил, ваял, рисовал, пел (стажировался в Миланской опере, правда, был отозван отцом), сочинял пьесы, которые сам же и ставил, писал чудесные эссе, письма и стихи… В результате, однако, не стал ни поэтом, ни певцом, ни композитором, ни художником, ни писателем. Обнаружил самобытное дарование только в области керамики и стал основоположником целого направления в этой области, получив международное признание: на Всемирной выставке 1900 г. в Париже изделия мамонтовской мастерской были удостоены Золотой медали. 

Сам о себе Савва Иванович говорил, что он «немного горный инженер, немного юрист». Это означало, что ни в учебе на юридическом факультете Московского университета (а до этого Петербургского), ни прежде в Институте горных инженеров в Северной столице он, мягко говоря, не преуспел.

Выходец из православной купеческой семьи Тобольской губернии, перебравшейся в Москву, он был привычен к богатой жизни. Однако Савва отнюдь не был этаким порочным сынком-купчиком, с малолетства (причем иногда с порками по субботам) был приучен отцом к труду. Хотя учился он действительно неважно: науки не давались, а раннюю страсть имел к искусству. Отец не запрещал, но и не потворствовал, уверенный в том, что без капитала и умения зарабатывать деньги прочного положения в жизни сыну не достичь. На спектаклях, в которых Савва выступал как актер, отец пускал слезу умиления, однако вскоре отправил сына по делам своего Закаспийского товарищества в Баку (1862) с целью отвратить его от «непозволительных столичных удовольствий». «Не знаю, что будет дальше,— писал он своей жене Елизавете (дочери крупнейшего российского промышленника Григория Сапожникова) ровно десять лет спустя, вскоре после избрания его директором Общества Московско-Ярославской железной дороги, — но сейчас мне вообразить даже не¬мыслимо, чтоб я бросил это дело, уж больно полюбилось, и удача заманчива». 

Строго говоря, Савва Иванович Мамонтов построил всего две железные дороги – Донецкую каменноугольную (1882) и Московско-Ярославско-Архангельскую (1898). Но именно эти два проекта и сыграли в истории страны великую роль. Обе мамонтовские генеральные идеи – развитие железнодорожного сообщения в Донбассе и прокладка дороги в Архангельск – вначале, на заре их внедрения, расценивались общественностью как утопия. Известный журналист того времени В. М. Дорошевич писал в статье «Русский человек»: «Когда в 1875 году он “затеял” Донецкую каменноугольную дорогу, протесты понеслись со всех сторон: “Дорога будет бездоходная”. Но он был упрям. Когда С. И. Мамонтов на нашей памяти “затеял” Архангельскую дорогу, поднялся хохот и возмущение…» Однако впоследствии и та и другая дороги стали «чемпионскими» в истории отечественного транспорта. Бывшая Донецкая каменноугольная железная дорога, представляла собой не имеющий аналогов в мире пример густоты железнодорожной сети на единицу пространства, превосходя в этом даже показатели Западной Европы. Вряд ли нужно говорить о значении для страны донецкого угля, особенно в первой половине ХХ века. Без этой дороги промышленное развитие Донбасса было бы немыслимо. Одна из ее линий впоследствии стала частью магистрали Москва – Кавказ, т. е. одним из самых пассажиро- и грузонапряженных направлений всей советской сети.

Линия Урочь – Вологда – Архангельск, в свое время самая длинная узкоколейка в России (837 км), вначале абсолютно бездоходная, сегодня является самым «насыщенным» участком на европейской части сети отечественных железных дорог. Более того, бывшая мамонтовская дорога сегодня стала главным грузовозным ходом севера Европейской России. Сегодня это кажется естественным, но тогда требовалось прозрение, чтобы осознать будущее его дорог: и Донбасс, и тем более глухой русский Север в ту пору промышленно освоены были скудно, и причиной этому служило именно отсутствие дорог. Например, кроме Вологды на 800-километровом участке Урочь – Архангельск не было одного сколько-нибудь крупного города – сплошные леса и болота.

Кстати, Савва Мамонтов – первопроходец и в создании в России дачных железнодорожных перевозок: построенная им для транспортного сообщения с заводами и перевозки рабочих ветвь Мытищи –Щелково сегодня является одной из самых напряженных пригородных линий Московского железнодорожного узла. При нем же на Московско-Ярославской дороге в 1891 г. впервые были введены льготные сезонные билеты для педагогов и учащихся в дачном сообщении. Неслучайно первые электропоезда в России (1929) были внедрены именно на дороге Мамонтовых – между Москвой и Мытищами. 

С коммерческой точки зрения Общество Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги процветало: только за 1898 г. его чистый доход составил баснословную сумму — 5,2 млн рублей. Тогда-то и проявился аппетит С. Ю. Витте и петербургских банковских кругов к богатому имуществу знаменитого московского «частника». Миллионы же Мамонтова, вопреки столичным правилам, шли в основном на развитие экономики, транспорта и культуры, а не на роскошную жизнь семьи и родни. 

В 1899 г. состоялся знаменитый процесс над С. И. Мамонтовым, организованный С. Ю. Витте, с тем чтобы отнять у него Московско-Ярославско-Архангельскую железную дорогу и передать ее, что называется, «своим людям». Содержание процесса над Саввой Мамонтовым («Мамонтовское дело») известно весьма широко. Было очевидно: ни сам Сергей Юльевич, ни тем более близкий ему директор Петербургского международного коммерческого банка А. Ю. Ротштейн, затевая это безобразное судилище и беззастенчивый грабеж, не отдавали себе отчета в том, насколько значимую роль играет Савва Иванович Мамонтов в культуре России и каким авторитетом пользуется в просвещенных кругах. Они явно не ожидали столь мощного противодействия общественности. После блистательной речи знаменитого адвоката Ф. Н. Плевако и объявления об оправдании «зал суда дрогнул от рукоплесканий. – писал позднее К.С. Станиславский. – Не могли остановить оваций и толпы, которые бросились обнимать своего любимца» наполнился рукоплесканиями и объятиями. На самом деле в финансовой деятельности Мамонтова в конце 1890-х гг. были допущены некоторые нарушения, но в них не было ни злоупотребления, ни тем более состава преступления!

В своей книге воспоминаний С. Ю. Витте упоминает С. И. Мамонтова всего несколько раз и не удостаивает его эпитета большего, чем «известный москвич». Между тем долгое время они были соратниками, и Витте активно поддерживал Мамонтова: на правительственном уровне выхлопотал для него престижные звания и награды (звание мануфактур-советника в 1896 г. и орден Владимира четвертой степени в 1897 г.). В 1894 г. они вместе совершили поездку пароходом по рекам в Архангельск и далее по Белому морю до Мурмана. Это путешествие как раз и положило начало грандиозным замыслам Мамонтова по развитию русского Севера.

Но как бы ни были весомы достижения Саввы Мамонтова в предпринимательстве, несомненно, в истории навсегда останутся его достижения на ниве меценатства. Конечно, во всех своих начинаниях он не был профессионалом в полном смысле слова, а скорее был дилетантом. Но с каким неповторимым размахом, с каким уникальным чутьем, тонким вкусом и, главное, с каким удивительным талантом собирать вокруг себя одаренных людей, более того, – давать им творческий импульс для осуществления самых смелых планов!

Именно С. И. Мамонтов буквально «вывел в люди» певца Федора Шаляпина, художников Михаила Врубеля, Константина Коровина и Виктора Васнецова. В его знаменитой усадьбе в Абрамцеве творили Василий Поленов, Валентин Серов, Исаак Левитан, Михаил Нестеров, Игорь Грабарь, Александр Бенуа и многие другие. По сути, здесь родилось почвенное, национальное, осознанно русское направление в искусстве. Художник Александр Бенуа писал о Мамонтове, что он «промышленник по профессии, но художник в душе». Великий актер и режиссер Константин Сергеевич Станиславский называл его своим «учителем эстетики» (!) и приглашал на генеральные репетиции, надеясь получить творческий совет. В области музыкального искусства Мамонтов создал новый стиль оперных постановок и художественного оформления спектаклей. Николай Римский-Корсаков, в конце 1890-х гг. оказавшийся в опале у правящей власти, в этот период был буквально воспет в Частной опере Мамонтова, где ставились его произведения, одна за другой проходили премьеры. По поводу новой оперы «Садко» композитор писал своему другу С. Н. Кругликову: «В случае каких-либо намерений императорской дирекции я прямо откажу, так как эта опера должна пойти первый раз в Москве у С. И.». В театре Мамонтова, по сути, был возрожден из забвения Модест Мусоргский постановками «Хованщины» и «Бориса Годунова» с легендарными шаляпинскими ролями. Надо сказать, что к тому времени Московская частная опера, начинавшаяся достаточно сложно и противоречиво (ее жестко критиковал в одной из статей Антон Чехов), стала коммерчески прибыльной, трудно, но заслуженно завоевала популярность у публики.

Впрочем, впечатление о С.И. Мамонтове как об «отце родном» для всех талантливых художников, скульпторов и композиторов, будет, наверное, не совсем верным… Савва Иванович был довольно деспотичным человеком, любил поучать, привык к непременному исполнению своих распоряжений. Нравилось это далеко не всем. Показателен пример его отношений с тем же Николаем Римским-Корсаковым. В 1890-х гг. при постановке опер последнего в Московской частной опере господин Мамонтов часто позволял себе вмешиваться в сугубо творческий процесс. А однажды попросил заменить балетную музыку в опере «Садко» (сцена в подводном царстве) с инструментальной на хоровую. Композитор с присущей ему сухостью ответил: «Кончено, и точка поставлена». Когда же Савва Иванович просто заменил в одном из спектаклей любимую композитором певицу Надежду Забелу-Врубель в роли Царевны Волховы на другую певицу, это чуть не кончилось полным разрывом их отношений.

Основатель Мытищинского вагоностроительного (ныне – главный поставщик вагонов метро) и владелец Невского судостроительного и механического завода, Мамонтов успел приложить руку и к появлению в Москве знаменитой гостиницы «Метрополь», прекрасного памятника архитектуры и искусства. Именно Савве Ивановичу принадлежат весьма примечательные слова: «Нужно приучать глаз народа к красивому на вокзалах, в храмах, на улицах». Железная дорога, в понимании предпринимателя и мецената, должна быть средством не только перевозок, но и просвещения народа – и Ярославский вокзал, и его северные дороги с их узорчатым лубяным зодчеством воплотили в себе его идею прекрасного. Он верно служил своим музам…

Скоростные поезда «Савва Мамонтов» (не «Сергей Витте»!) долгое время курсировали по железной дороге между Москвой и Ярославлем. И платформа в память о нем до сих пор носит имя Мамонтовской. И памятники ему стоят на площадях у вокзалов в Сергиеве Посаде и Ярославле (в столицах отсутствуют). 

Савва Иванович Мамонтов, без всякого сомнения, даже по историческим меркам видная фигура в своих областях деятельности. И значение этого явления определялось не процессом, а результатами его жизни.