03 января 2017 ВСЕ РАВНЫ! Либеральные проекты будущей России в начале ХХ века

Российские партии начала ХХ века имели самые разные представления о будущем страны. Более того: принципиальная разница была даже между течениями в русском либеральном движении. Если умеренные либералы (октябристы) в целом ориентировались на сохранение существовавшего политического и экономического уклада, то радикальные либералы выступали за его полную смену.

Наиболее значимой радикально-либеральной силой была созданная в 1905 г. Конституционно-демократическая партия (Партия народной свободы). Ее представители открыто декларировали собственную политическую исключительность. «Без кадетской партии наша страна была бы похожа на Турцию: направо и налево от нас еще неорганизованный хаос», – со  свойственной ей решительностью заявляла член кадетского ЦК Ариадна Тыркова-Вильямс. Кадеты разработали целостную картину будущего России, основанную на принципах свободы, демократии и социальной солидарности.

Вперед, к светлому будущему

Русские радикальные либералы считали себя выразителями взглядов всего населения страны, а не буржуазной элиты. «Кадеты с таким же точно правом могут претендовать на звание представителей демократии, как и городские интеллигенты, именующие себя трудовиками, и грузинские дворяне, видящие в себе квинтэссенцию русской социал-демократии», – отмечал один из наиболее ярких либеральных публицистов Александр Изгоев, иронически отзываясь о лидерах социалистов. Более того, либералы часто отказывались применять по отношению к себе даже само слово «либеральный». Тот же Изгоев писал, что «считать кадет представителями реальных сил подлинного русского буржуазного либерализма – значит и теоретически не понимать сущности русского кадетизма». Кадеты были значительно левее классического либерализма и его европейских представителей.

Неверно было бы считать, что русские либералы видели будущую Россию такой же, какими были ведущие западные державы того времени. Нет, их идеал практически целиком находился в сфере еще не состоявшегося будущего. Предполагалось, что оно – общее для всего человечества. В начале ХХ века практически все именовали это «социализмом». По мысли кадетов, социализм и либеральные свободы никак не противоречили друг другу. Либеральный экономист Михаил Туган-Барановский писал: «Противопоставление социализма индивидуализму есть одно из наиболее укоренившихся заблуждений, в котором, к тому же, повинны всего более сами социалисты. Социализм есть не что иное, как доведенный до крайней степени индивидуализм». Публицист цитировал немецкого марксиста Карла Каутского: «Индивидуализм, стремление к свободному развитию своей личности, должен стать в социалистическом обществе еще несравненно шире и сильнее».

Само собой разумеется, картина этого социализма у каждого политического течения была своей. Левые радикалы предполагали построение будущего через насилие. Кадетское представление о социализме предполагало, по словам кадета Федора Кокошкина, что «человечество постепенно врастает в новый социальный строй и что задача демократических партий заключается в том, чтобы всеми способами государственного воздействия способствовать возможно более успешному, быстрому и безболезненному ходу этого процесса». Либералы, не отрицая возможности революционного пути, все же предпочитали минимизировать число человеческих жертв. Один из лидеров партии кадетов, Александр Кизеветтер, отмечал: «Свобода и социальная справедливость не должны и не могут быть проводимы в жизнь такими способами и приемами, которые сами по себе являются отрицанием свободы и справедливости». Опыт европейских революций учил либералов тому, что серьезные революционные эксцессы неизбежно порождают противодействие – контрреволюцию и диктатуру. А их очень хотелось избежать.

Но общий вектор развития у либералов с социалистами был все же один. Либералы и социалисты в равной мере верили в прогресс. Разница заключалась в том, что либералы делали акцент на политические изменения уже в ближайшем будущем, при этом эти перемены предполагали радикальную перестройку всей государственной системы. Социалисты, разумеется, также признавали их необходимость, но внимание сосредотачивали на последующих социальных преобразованиях. Эта задача была значительно сложнее – и именно поэтому либералы предлагали не горячиться и поступать последовательно и, как они полагали, более реалистично.

«За нашу и вашу свободу!»

В первую очередь требовалось введение всей полноты гражданских и политических свобод: свободы слова, печати, собраний, организаций и т. д. Должна была быть введена свобода передвижения, отменена паспортная система. Все граждане России должны были получить равные права, а сословный статус – потерять свое значение. Основным требованием либералов было введение всеобщего избирательного права при прямом, равном и тайном голосовании. В общенациональном масштабе этот принцип (с учетом наделения правом голоса женщин) впервые был реализован только в 1913 г. в Норвегии. Второй страной, в 1915 г., стала Дания, третьей, в 1917 г., – Россия (Германия – в 1918 г., Британия – в 1920 г., Французская республика – лишь в 1945 г.). Созванное на основе всеобщего избирательного права Всероссийское Учредительное собрание, как предполагалось, должно было определить фундаментальные принципы дальнейшего развития страны.

Парламент должен был стать основным государственным учреждением и центром политической жизни России. По-настоящему демократическим считался лишь парламент однопалатный. Вторая (высшая) палата, состоявшая обычно из представителей аристократии, олигархии или назначенных монархом членов, была признаком консервативным. Сторонники ее существования отмечали, что она могла бы избираться от органов местного самоуправления, тем самым став демократической по своему составу.

Вопрос формы правления не был для либералов первоочередным. Россия могла быть и республикой, и конституционной монархией, однако в таком случае императорская власть должна была стать символической. Часто цитировалась фраза французского политика XIX века Адольфа Тьера: «Монархия будет демократической по целям, конституционной по форме, или ее вовсе не будет».

Правительство становилось ответственным перед парламентом: оно формировалось, контролировалось и сменялось депутатами. Власть на местах практически полностью передавалась демократическим органам местного самоуправления, которые могли заключать между собой различные соглашения. Назначаемый из центра губернатор лишь получал право контроля, ревизии и приостановки решений местных учреждений через суд. Те же полномочия в своей сфере получали местные органы министерств. Полиция могла подчиняться только местному самоуправлению. Все органы сословного управления (прежде всего дворянские) необходимо было также упразднить. Наказания назначались только по суду. Смертная казнь отменялась.

Либералы были сторонниками унитарного государственного устройства. Они не признавали права наций и народностей на политическое самоопределение. Наиболее значимым аргументом в пользу этой позиции было то обстоятельство, что отделение от России или даже политическая автономия национальных окраин неизбежно порождала вопрос территориальных границ. Между тем у каждого народа на сей счет могли быть собственные представления. Этническая чересполосица в таком случае была чревата конфликтами и гражданской войной. Поэтому в своей национальной программе кадеты ограничивались требованием культурного самоопределения: оно предполагало свободное использование национальных языков в школе, высших учебных заведениях, суде. Лишь в отдельных случаях либералы считали возможным введение (точнее – восстановление) территориальной политической автономии – в первую очередь для Польши. В целом, предполагая решение национального вопроса в рамках единого политического пространства империи, либералы ориентировались на старый освободительный лозунг «За нашу и вашу свободу!»

В период Первой мировой войны кадетская партия выступала за расширение российских границ: включение в состав империи всех польских и армянских земель, а также Черноморских проливов, необходимых России для активизации морской торговли. Однако либералам не был чужд пацифизм: они считали войну бедствием и выступали за решение всех международных вопросов мирным путем. Лишь оборонительная война могла быть справедливой, а Первую мировую они считали именно такой. В июне 1915 г. на заседании московского «Общества мира» один из наиболее авторитетных лидеров кадетов князь Павел Долгоруков заявлял: «Эта война будет последней. Поэтому, сокрушив навсегда германский милитаризм, народам Европы не придется более прибегать к оружию».

«Не будет ни миллионеров, ни полководцев, ни государственных деятелей…»

Кадеты не были безусловными сторонниками неприкосновенности частной собственности. Близкий по взглядам кадетам Туган-Барановский отмечал принципиальное противоречие между свободой личности и частной собственностью: «Идея человеческой личности имеет абсолютный характер. Эта идея требует, чтобы каждой человеческой личности были доступны высшие блага цивилизации. Однако пользование этими благами возможно лишь под условием обладания известными материальными средствами. Индивидуальное же обладание материальными средствами имеет, по необходимости, исключительный характер: принадлежность вещи одному лицу делает невозможным пользование ею другим лицом. Следовательно, если материальные средства будут находиться в индивидуальном обладании отдельных лиц, то возможно, что некоторые лица не будут обладать этими средствами, а следовательно и не будут иметь доступа к благам цивилизации, чего требует идея абсолютной личности. Иначе говоря, право частной собственности несовместимо с идеей абсолютной личности, и, таким образом, идея личности, естественно, приводит к отрицанию права частной собственности». Для западного либерала такая логика выглядела страшной ересью.

Часть помещичьей земли необходимо было передать крестьянам за умеренный выкуп. Для этого на местах предполагалось создать земельные комитеты, куда входили бы представители помещиков, крестьян, местной общественности, государственной власти. Расчет (вполне наивный) заключался в том, что столь различные силы смогут договориться о конкретных правилах перераспределения земельной собственности. Впрочем, в 1917 г. кадеты уже выступили за передачу крестьянам всей земли.

Либералы выступали за упорядочение отношений между трудом и капиталом. Планировалось введение свободы профсоюзов и забастовок. Профсоюзы заключали коллективный договор с предпринимателем, расторжение которого было возможно лишь в судебном порядке. Трудовые споры разрешались в специальных арбитражных органах: примирительных камерах, третейских судах, согласительных комиссиях с участием обеих сторон. Убытки от забастовки, объявленной после безуспешных переговоров, владельцу предприятия не возмещались. В целом предполагалось введение 8-часового рабочего дня, запрет сверхурочных работ для женщин и подростков, сокращение таких работ для мужчин. За счет предпринимателя устанавливалась компенсация за утраченную трудоспособность вследствие несчастного случая или профессионального заболевания. Предполагалось централизованное государственное страхование на случай смерти, а также по старости или болезни. Подобные социальные реформы были проведены тогда далеко не во всех европейских странах. При всей привлекательности требований кадетов стоит отметить, что для тогдашней российской экономики решение подобных задач стало бы слишком серьезным бременем, существенно отразилось бы на темпах развития и конкурентоспособности.

Либералы выступали за свободу предпринимательской деятельности. Одновременно они стояли за ограничение сверхприбыли, введение прогрессивного налогообложения, создание специального правительственного органа для разработки перспективного плана развития всех отраслей народного хозяйства. Именно эту политику стремилось проводить в 1917 г. Временное правительство, несмотря на все обвинения в «буржуазности».

Предполагалось осуществить всеобщее, бесплатное и обязательное начальное обучение. Органы самоуправления получали право управлять всей сетью начальной школы, могли создавать профессиональные училища и народные университеты. Отделенная от государства Церковь не могла более контролировать школу. В сфере образования необходимо было отменить все национальные и конфессиональные ограничения. Женщины должны были получить равный доступ в высшие учебные заведения. Либералы настаивали на полной автономии университетов, свободе студенческих организаций, понижении платы за обучение.

Туган-Барановский так рисовал общество будущего: «В нем не будет ни миллионеров, ни полководцев, ни государственных деятелей современного типа. Да, даже и последних не будет, ибо с падением современного хозяйственного строя падет и современное государство. Занятие выдающейся государственной должности не будет доставлять особого почета и, следовательно, не будет представлять собой ничего особо заманчивого для честолюбия. Вообще, исчезнет грубая, физическая власть человека над человеком, а, следовательно, и исчезнет все то обаяние, которое теперь связано с этой властью. Исчезнет физическая 6opь6a людей друг с другом – мирная ассоциация будущего сделает эту борьбу невозможной, по отсутствию всяких поводов к ней. Освободившись от приглупляющего, чрезмерного хозяйственного труда, человечество преобразится и одухотворится. Мыслители и художники станут героями и вождями будущего человечества».

У либеральных проектов будущей России была общая особенность: они предполагали реализацию принципа социальной справедливости, то есть усиление распределительной функции государства, но одновременно резко ослабляли сам государственный механизм. Возникающий вакуум заполнялся риторикой о сознательности и ответственности самих российских граждан. Ведь в конечном счете за неудачу либерального проекта отвечали именно они.